мые и покровительствуемые русской властью, тойоны стали злей'гіпим; угнетателями и ‹'дэіс;‹;\т1.›;о&-і_`
таторами своего народа». 1 ; О

} Предоставляя решение. эт&{х` вопросов опецпалиотамдэтногрдфаіа‚ мы выскажем *толвко ряд
попутных соображений, основанных на изучении письменных ламятников.? На основании тпо-
следних можно думать, что картина родового строя, вырисовывающаяся из фольклорных мате-
| иалов, отражает отношения, намного предшествовавшие русскому завоеванию. Та шора родовой
демократии, которую вспоминаёт записанное Серошевским в Намском улусе предание о народь —
ных собраниях, где «в первом кругу садились «господа» и сехены (повидимому, соответствует
индейским «сахемам» — И. Т.), во втором — простые люди, далыше — молодежь и последние
люди», к интересующему нас моменту, повидимому, уже отошла именно в область преданий.
То, что мы застаем в актовом материале, говорит уже о высшей стадии варварства у якутов,
о разложении родовых отношений и становлении феодализма. ;
® Прежде всего мы замечаем, что самый «род» обычно невелик, редко доходя до несколь-
ких десятков человек. Средняя величина «рода» — 20—25 человек, причем в состав его входят
лица, и не связанные кровным родством. Таким образом, «род скорее приближается по типу`
к «большой семье». Однако «родники» находятся от родоначальника в зависимом положеним
и, кроме того, отнюдь не обязательно ведут с ним общее хозяйство. Выдел имущества детям
происходит при жизни отца.

Рабство у якутов имело очень широкое распространение. Документы, особенно печатае-
мые в нашем сборнике, шпестрят упоминаниями о «холопах». Явление это у якутов, повиди-
мому, значительно старше русского завоевания, по крайней мере его знают все циклы якут-
`ских преданий. Знают его и худяковский сборник, и циклы, взаписанные Приклонским, причем ”
характерно, что воспоминания о рабстве относятся легендами еще к тем временам, когда  якуты
Жили в стране, где «никогда не было вимы, стояло вечное лето, деревья не меняли своих
листьев или хвойных иголок, а птицы не улетали в другие края».3 К интересующему нас мо-
менту рабство, очевидно, уже пережило серьезную ЭВОЛЮЦИЮ. 3

Наряду с русским термином «холоп» в документах встречается и местный термин «бо-
кан», причем употребление их однозначно. В цитированном уже нами документе о воеводе
Лодыженском, обложивтем боканов  ясаком, так и говорится: «Да на Михайла ж  Семено-
Вича судачат те ж якуты, что де он на наших холопах ясаку по лисице берет, а мы де
тосударю даем ясак большей, соболей с улуса шо 100 и по другому шплалим, @& топерече мы и
досталь погибли, потому что было нашим боканам на нас государев ясак добывать, а оне
де топере за себя лисицы добывают». 4

Таким образом, между русским термином «холоп» в применении к якутским отношениям
и якутским «бокан» можно поставить знак равенства. Но русский юридический язык в ХУП в.
вкладывал в термин «холоп» уже различные понятия, помимо исконного значения — раб. То же,
повидимому, следует сказать и о бокане. Последний термин встречается не только у якутов, но
и у тунгусов. 5 Но общее первоначальное значение термина не раскрывает еще нам конкретного
содержания боканата в данное время н в данном месте. В частности у якутов он, повидимому.

Ы., стр. 928;

® Здесь следует оговорить специфическую трудность интерпретадии русских памятников,
заключающуюся в полной неопределенности их терминологии. Первоначально завоеватели подхо-
дили к Якутии с терминологией, усвоенной в других колониях — например, в наказе Головину
речь идет о «лутчих тайшах» (Р. Ист. Б-ка, т. Ц, стр. 965). Но и позже мы встречаем сбивчи-
Вость в определениях, особенно в употреблении терминов «род» и «волость», например «Меиц-
жий род» (ДАИ, УШ, стр. 4) и «Меицкая волость» (ДАИ, УШ, стр. 5). Чрезвычайные трудности
встречаются в расшифровке туземных имен. Не говоря уже о совершенно произвольном: начер-
тании русскими писцами одних и тех же имен, мы видим из документсв, что туземщев вообще
записывали различными именами. «А у тех, государь, иноземцов у многих якутов есть имени
то 2 и по Зи тпо 4, собе и отцу, и в книгах те иноземские имена многие не сходятца, потому
что не однем имянем сказываютца» (н. ©б., стр. 36). Конкретные примеры этого различия имен
в документах находятся довольно часто. При таком условии очень трудно следить биографию
и социальный облик отдельных лиц.

% Записи В. Л. Приклонского, «Живая старина», 1891 т., в 1\, стр. 146.

* Настоящий сборник, стр. 58.

$ Ср. ДАЙ, Ш, стр. 338, \П, стр. 219. Как сообщил нам Н. Н. Степанов, исследующий
историю тунгусов (эвенков), термин «бокан» для обозначения раба встречается и у юкагиров и
у ламутов (эвенов). При истолковании термина следует сопоставить его с Ммонгольским Боро},
в ‘резличных употреблениях означавшим и раба и вассала (Ср. акад. Б. Владимирцов. Обще-
ственный — строй монголов. Монгольский хкочевой феодализм. Изд. Ажкадемии Наук  СОСР,
Л. 1934, стр. 64—70). у