ааааа аера оано ооа аЕЕтауе —ар щеёеся представление о тех добродетелях, которые только и могут сде- лать большевика достойным` представителем «линии»: если герой пер- вых лет генеральной линии, голыми руками лезший в мартеновскую печь, был своеобразным перевоплощением на хозяйственном фронте «красного партизана» с былого фронта гражданской войны, То «герой нашего времени» заката этой линии все болыше напоминает того боль- шевика, которому Ленин на пороге нэпа велел «учиться торговать». «Вот почва, на которой происходит глубокий переворот во всей психюлогии советского общества, во всем. стиле его жизни. Переворот этот неизбежен и необходим, ибо никакой общественный — организм, как и организм индивидуальный, нёе может вечно жить в лихорадке, тре- бует для своего нормального развития определенного — матерального благосостояния и духовного рагновесия. И чем дальше и дальше эти естественные условия подавлены, тем естественнее являтся психологи- ческое «перехлестывание» из одной крайности в другую. Сейчас имен- но это мы и наблюдаем в психологии советского общества. Суровый аскетизм воина и подвижника на хозяйственном фронте выходит из мо- ды, сменяется тяготением к культурной, красивой и зажиточной жиз- ни, к радостям плоти и веселию духа. Банкеты, балы-маскарады, танцы становятся, наряду се спортом, непременною принадлежностью «куль- турного отдыха». Если еще во времена нэпа «гаврилка» (галстук) ус- пел отвоевать себе место в наряде комсомольца, то теперь гладко вы- бритые щеки, духи, пудра и кармин для губ проповедуются даже в особых лекциях. Нет уже и рёчи об однотонных и однотипныХ плать- ях для всех. Наоборот, работницы Трехгорки мечтают © ТОМ, чтобы дать советским гражданам «самые красивые ткани в мире». Советский зритель не довольствуется уже тенденциозной агиткой: на сцену со- ветского театра и на экран советского кино начинает постепенно про- никать обыкновеннейший фарс. Читатель советских газёт начинает тре- бовать какого-то иного материала, кроме описания подвигов всяческих «строителей» и бесконечных речей вождей, и «Правда», впервые по- сле 17 лет, заводит отдел уголовных и всяких иных «происшествий», но которому, очевидно, суждено широкое развитие. Советский потребитель отказывается от «стандартного» товара, и даже отмену хлебных карто- чек, имеющую под собою, разумеется, глубокие экономические основа- ния, передовица «Правды» мотивирует, между прочим, необходимо- стью дать удовлетворение индивидуальным вкусам потребителя, не же- лающего довольствоваться пайковыми разновидностями хлеба, а тре- бующего выбора чуть не сотни сортов, для производства — которых спешно разыскиваются повсюду старые, так долго остававшиеся не у дел «мастера». Из сплошной массы «строителей социализма», как буд- то лишенных всякого иного пафоса, кроме пафоса «строительства», все настойчивее выделяется и требует к себе внимания человеческая лич- ность с ее индивидуальными вкусами, наклонностями, добродетелями и пороками. И, наконец, после всех лозунгов, требовавших поворота ли- цом к корове, к трактору, к углю, к железу, к ее величеству машине, сам Сталин провозглашает лозунг: «Лицом к человеку», — правла, лишь к человеку, «овладевшему техникой». Но, после ряда лёт, когда техника владела человеком, ломала его и подчиняла его себе, и в та- ком виде этот лозунг означает столь радикальное изменение психоло- гии и всёего стиля советского общества, что можно поверить кое-каким советским писателям, уверяющим, что, услышав этот новый сталин- ский лозунг, они от ралости просто «обалдели», оЗа