отличаются мужеством и предприимчивостью, которые могли бы сде- лать из них будущих Русских Мюратов или Бернадотов, Рокфеллеров или Фордов. Коммунистический период революции был для них про- стым трамплином, чтобы выйти в люди. Им вовсе не хочется сохранять для себя или вокруг себя старый коммунистический стиль жизни. Имен- но им важно было допустить и узаконить стремление к «зажиточной жизни». Им важно ничего не упустить, не отдать из того, чего они до- стигли. Они польщены носить новые гражданские титула. Им еще боль- ше льстило бы получить какой-нибудь древний титул. Какой нибудь Буденный, который. лично уже потерял всякое политическое или воен- ное значение, был бы вероятно очень рад именоваться, скажем, свет- лейшим князем Буденным-Завислинским. Среди этих новой формации советских аристократов есть и отдельные представители старого мира. Нельзя забывать, что Тухачевский, питомец Павловского училища, гвар- дии подпоручик, сноб, для которого никакая чернь не существовала, пришелся ко двору в среде «знатных людей». И, кто знает, он может сыграть большую роль, которая при удаче заставит всех признать его великим патриотом. В прошлом сообщении я уже приводил цитату из интереснейшей корреспонденции «Социалистического Вестника». Ушибленный жизнью марксист пишет из России не менее ушибленным марксистам за границу: ° «Я много прежил, многое повидал, давно уже растерял всякие «санти- менты», но и мне делается жутко, когда я вижу резкую социальную дифференциированность, которая с каждым днем усиливается у нас в Союзе. Партийные функционеры, красные директора, аппаратчики жи- вут хорошо, одеваются по европейски, питаются хорошо и обильно. Многие имеют в своем распоряжении автомобили. А на ряду с этим ужа- сающая беднота. Продуктов мало, они дороги. Лекарств достать нельзя. За каждой мелочью приходится исходить версты, плакать и унижаться. Никогда еще в советское время рознь между социальными группами не была так кричаща. Это порождает рангопочитание, подобострастие вплоть до пресмыкания и, конечно, лютую ненависть. Противоречия на каждом шагу. Вот этим летом я пробыл месяц в санатории. Прекрасно обставлена. Чисто, сытно, светло, и’ даже весело. А в ближайших дерев- нях крестьяне сидели по вечерам в темноте, так как не было керосина и многие сотни из них отправлялись ежедневно побираться, так как в районе был острый неурожай. Когда об этом заговоришь в коммунисти- ческой среде, обычный ответ: «Не уравниловку же нам разводить» и, Хотя слово «уравниловка» в коммунистической среде произносится с предельным пренебрежением и презрением, однако, я убежден, что ты- сячи коммунистов чувствуют себя не по себе каждый раз, когда сталки- ваются с все возрастающим социальным неравенством». «В сделках с совестью, в приспособляемости к требованиям вождей, в пресмыкатель- стве перед выше стоящими по положению мы дошли до предела. Кое у кого в нашей среде созданы даже теоретические концепции. Бесприн- ципность, мол, в капиталистическом строе — несомненное зло, а в на- ших условиях — естественное следствие переходного периода». Совсем уж недавно тот же «Социалистический Вестник» приво- дит весьма интересные соображения о происходящем в советском мире перерождении. Социально-экономическая политика нынешнего со- ветского режима подчинена требованиям товарно-денежного хозяйства. Государство-собственник действует так же, как действовал бы на его месте частный капиталист-предприниматель. Отсюда — «вновь меняю- ЕО НиЛЬе дач ьь й аоа оааа